На телефоне было несколько пропущенных вызовов и одно сообщение с незнакомого номера. Я положил налитую приятной тяжестью голову поудобнее и протёр глаза. «Сэм, это Саманта. Я пыталась тебе дозвониться. Мы знаем, что случилось. Пожалуйста, оставайся в номере. Мы уже едем». Я включил прикроватный свет и увидел несколько больших разноцветных птиц с человеческими головами, обосновавшихся внутри моего временного пристанища. Одна из птиц сидела прямо на деревянном изножьи и смотрела на меня. «Вы кто такие?» - спросил я. Птица, смотревшая на меня, переступила чешуйчатыми лапами, расправила крылья и открыла человеческий рот настолько широко, насколько позволяли челюстные суставы. Потом - еще шире. Я встал с кровати и отряхнул помятую во сне одежду. Вошел в ванную, чтобы умыться и видел в зеркале, как птица продолжает смотреть на меня с открытым ртом и расправленными крыльями. «Да, мне тоже надо почистить пёрышки!» - сказал я, и окунул лицо в набравшуюся в ладони воду. Приведя в порядок бренную оболочку, я вышел из номера. Ночь была спокойна и несла в себе дыхание свежего соленого океана. В фойе мотеля не было никого, кроме администратора. Она стояла за своей извечной стойкой, вытягивая позвоночник, как балерина. Журчал холодильник со стеклянной дверью, мягко бормотало радио из приемника старого образца.
- Вы когда-нибудь спите? - спросил я у администратора.
- Чем я могу быть полезна?
- Хм… никаких личных бесед?
- Добро пожаловать. Рада приветствовать Вас. Так принято говорить в наших кругах. Что еще Вам хотелось бы услышать? Мы обязаны минимизировать использование личных местоимений первого лица и при любой возможности подчеркивать удовольствие от общения с Вами. Самое сложное в нашей сфере - научиться имитировать искренность. Чтобы Вы поверили, что мне приятно обслуживать Вас. Проще всего представить на Вашем месте того, кто мне симпатичен. Но просто это только в том случае, если такой человек существует или существовал. Мне же приходится идти более сложным путём. Благодарю Вас. В любой момент к Вашим услугам. Вам что-нибудь нужно?
- Перекусить.
- На улице слева от входа есть вендинговые аппараты. Почту за честь пригласить для Вас такси до Ардавилла.
- Нет, чем ближе - тем лучше.
Я последовал направлению, указанному администратором. В комплексе торговых аппаратов предлагались готовые сэндвичи, соленые снеки, кофе и сладости в ярких глянцевых упаковках. Я разложил маленький ночной пикник на лавочке при мотеле и неспешно утолял голод под огромной звездной вечностью, которая больше не была для меня непознаваемой тайной. До сих пор те несколько прекрасных, тихих минут остаются одним из лучших воспоминаний в моей жизни. Они закончились с появлением знакомого автомобиля. Саманта и Адриана увидели меня еще до того, как заняли парковочное место. Они подошли ко мне торопливо и взволнованно, с надломанным блеском в глазах, с руками, не находящими спокойного положения, со словами, которые с трудом сохранялись несказанными.
- Все в порядке? - спросила Саманта.
- В чем дело?
- Тенди следила за тобой. Она сначала немного расстроилась, когда я рассказала ей, куда и зачем ты поехал, но потом решила, что…
- Вы зачем приехали?
- Она видела, что произошло на побережье.
- И?
- Мы приехали помочь тебе.
- Ты же сказала, что ничего не можешь сделать.
- Нет, дело в другом. МакКено - опасный человек, он…
- Он же в тюрьме.
- Если он узнает… если его дочь скажет ему, что ты был там, что-то видел или ей вздумается сказать ему, что ты как-то обидел ее, он разыщет тебя и уничтожит.
- Уничтожит?
- Бесследно.
- Чем это я мог обидеть его дочь?
- Она может придумать что угодно. Просто для забавы.
- С чего бы ей это делать?
- Ты ведь не знаешь ее.
- А ты откуда ее знаешь?
- Я знаю ее настолько, чтобы быть уверенной в том, что говорю.
- А Тенди?
- Тенди осторожна. Врядли кто-то знает о том, что она была там.
- Что за паника? Я не понимаю. Его дочь в больнице, он в тюрьме. О чем волноваться?
- Ты же совсем не знаешь их, Сэм! Она поправится и навестит его, все расскажет, кто-нибудь придет к нему за помощью и вытащит из-за решетки в качестве оплаты или благодарности. Тебе может грозить опасность.
- Давай притормозим… Что за настроения? Откуда это всё?
- Пойдём в твой номер? Поговорим там.
Я собрал мусор после поднебесной трапезы и отправил его в урну, чтобы эстетика прилегающего к мотелю ландшафта сохраняла педантичный вид. Тенди взяла меня под руку и смотрела снизу вверх большущими трепетными глазами. Я чувствовал, как она намеренно   прижимается ко мне маленькой плотной грудью. Саманта шла с другой стороны - она аккуратно оглядывалась и изучала местность. Ее каблуки мягко постукивали по каменным плиткам и скрипели песчаной пылью. В номере был полумрак и неприятная вакуумная пустота. Тенди заперла дверь и села в тесное кресло у окна. Она трогала губы и покусывала указательный палец, попеременно глядя то за бликующее в темноте стекло, то на меня. Саманта села на кровать и положила ногу на ногу, показав высокий разрез на тонкой джинсовой юбке.
- Послушай меня, - сказала она, - ты воспринимаешь происходящее в привычном зрении. Но мир, в который тебе открылась дверь, действует по другим принципам.
- Самому очень сложно изучить его, - сказала Тенди, - на это нужно много времени и сил.
- Присядь со мной, - сказала Саманта.
- Я просто хочу побыстрее закончить дела, - ответил я и тоже сел на кровать. Саманта придвинулась ко мне ближе. Я ощутил прохладу ее кожи через тонкую льняную ткань своих брюк.
- Ты только начинаешь открывать для себя Джуджион. Тебе обязательно понадобится друг. Человек, на которого ты можешь положиться. Которому можешь доверять.
Саманта взяла мою ладонь и положила ее себе на колено. Дала моим пальцам легкий импульс, направляющий движение к ее бедру. Тенди встала с кресла и сняла ветровку, уронив ее на пол с вытянутой руки. На ее указательном пальце блестел влажный след. Она сказала:
- В Джуджионе есть все, что ты можешь пожелать. Все, чего ты не разрешал себе.
- Тенди? Не стоит. Ты еще мала для этого, - сказала Саманта.
- Разве это проблема? Он - достойный человек. Так он будет знать, на что может рассчитывать.
- У тебя нет времени, - сказала мне Саманта с лёгкой улыбкой. - Тенди умная и способная девочка, но…
- Я уже не девочка, мам.
- Но еще не девушка. Она способная, но ей еще очень многому нужно научиться. Она не сможет ничему научить тебя.
- Значит, мы сможем научиться вместе. - Сказала Тенди, приподняла согнутые в локтях руки над головой и медленно обернулась вокруг себя.
Саманта попросила дочь подождать на улице, встала передо мной и расстегнула пуговицу на юбке. Адриана распустила волнящиеся волосы, раздвинула шторы и вышла наружу, не смея ослушаться родителя. Она встала за окном так, чтобы я мог видеть ее силуэт. «Скажи мне что-нибудь», - попросила Саманта и расстегнула еще одну пуговицу на юбке. На Саманте не было белья.
- Позови ее обратно, - сказал я.
- Обратно? Зачем?
- Я так хочу.
- Тенди! - крикнула она, - он хочет, чтобы ты была здесь.
Адриана вошла в номер и снова заперла дверь.
- Раздевайтесь, - сказал я и снял рубашку через голову. Воротник зацепился за повязку на щеке, и резкая скручивающая боль наполнила меня до темени.
- Нам будет тесно, - ответила Саманта.  
Тенди развязала тесьму ситцевого белого платья и вынула плечи из коротких рукавов точными угловатыми движениями. Платье упало вокруг ее ног.
- Адриана, девочка моя…
- Я не девочка, мама. Ты можешь уйти.
- Никто никуда не пойдет, - сказал я, - делайте то, зачем пришли.
- Ты должен выбрать.
- Я выбрал. Раздевайтесь.
Саманта расстегнула пуговицы на блузке и замерла. Адриана собиралась с духом. Я видел, что она готова идти дальше, но этот шаг давался ей нелегко. Саманта сжимала губы и щелкала ногтями. Они обе стояли недвижимо. Я ждал.
- Помоги, - сказала Тенди и повернулась ко мне спиной, - застёжка.
- Нет. Это вы пришли, чтобы помочь мне.
Тенди приподняла плечи, набрала воздуха и расстегнула лифчик.
- Стоп! - Сказал я, - вы обе. Пошли вон из моего номера.
Саманта хотела что-то сказать, но не стала. Она кивнула дочери на дверь, и они покинули комнату в растерянном небрежном напряжении.
Ах, Лэйла, если бы ты только видела, что творится вокруг меня с тех пор, как ты обрекла меня на вынужденные безрезультатные скитания в поисках возвращения. Если бы ты видела это, ты могла бы придумать какую-нибудь полоумную добрую шутку и растворить в ней всю печальную несуразность происходящего. Может быть однажды, когда я расскажу тебе эту историю, ты так и сделаешь.
Я включил телевизор и смотрел документальные передачи про животных до самого рассвета. Меня не перебивали видения Джуджиона, не отвлекали сообщения и звонки, не требовали внимания разрозненные самоусложняющиеся мысли. Когда солнце осмелело и стало резать душноватую комнатную мглу сквозь щель между гардин, я принял утренние процедуры и спустился в фойе, чтобы продлить аренду номера. Администратор была так же непоколебимо статна, сексапильна и холодна. Поинтересовалась, как я провел ночь и все ли у меня в порядке. Она осведомлялась с автоматическим профессионализмом, но все равно было приятно. Я вышел на улицу и увидел автомобиль семьи Тендерлоин. Он стоял посреди огромной лужи, отражающей небо практически без искажений. Из лужи прямо в воздух выплывали длинные полупрозрачные медузы и медленно поднимались в высь, а из облаков являлись их тени и погружались в лужу. Обе Тендерлоин спали внутри машины с приоткрытыми окнами. Я подошел и постучал по лобовому стеклу. Саманта вздрогнула и открыла глаза. Она спала чутко. Адриана тоже проснулась. Старшая Тендерлоин вышла из машины первой. Она пригладила растрепавшиеся на затылке волосы и кашлянула.
- Мы ждали, чтобы просить прощения, - сказала она.
- Это ваш метод?
- Да.
- Принимается. Чего вы хотите?
- Чтобы ты вернулся в Маунт-Гейт. Мы поищем еще кого-нибудь, кто сможет все вернуть на свои места.
- Мне не нужен «кто-нибудь». Если МакКено знает, как избавить меня от всего этого, значит пусть это будет МакКено.
- Но это опасно.
- Я помню, и обдумал это. Я поеду к его дочери и поговорю с ней.
- О чем?
- Это останется между мной и ней. Отвезете меня? Поехали, пока асфальт еще не слишком нагрелся.
- Можно мы умоемся у тебя?
- Да, я подожду здесь.
Я вложил ключ от номера в теплую сухую руку Саманты. Тенди слышала наш разговор и вышла из машины. Проходя мимо, она мне подмигнула.
Когда мы отправились, я спросил Саманту:
- Зачем тебе оружие?
- Потому что оно говорит на одном из немногих языков, которые понимают все.
- Оно бы могло поговорить с МакКено?
- МакКено?.. С кем из них?
- Не вижу разницы.
- В какой-то мере.
- Кто этот Ли Чиддис МакКено? Что он может? Я слышал, что его называют Апостолом Сна.
- Как бы высокопарно не звучало, это похоже на правду. Я не знаю, как правильно ответить на твой вопрос. Что он может? Когда ты засыпаешь… нет, не ты, у тебя вообще другая ситуация… когда человек засыпает, его дух, сознание, душа, как угодно это называй, оставляет тело и свободно перемещается в пространстве, воспринимая и изменяя его на другом уровне. В Джуджионе. Но связь с телом остаётся - это нерушимая основа жизни в принципе. А МакКено взаимодействует с этой связью. Открывает ее, изменяет, обрывает.
- А я? Что со мной будет?
- Я не знаю. Я даже в теории не понимаю, что с тобой произошло. Получается, что твоя энергия, отделяясь от тела, когда ты засыпаешь, видит материю. Хотя я не представляю, как это возможно. Там ведь вообще другая природа восприятия и взаимодействия. Именно неосязаемая, энергетическая. И, наоборот, твои физические глаза видят Джуджион, хотя его невозможно увидеть, потому что он противоположен материи.
- То есть… Джуджион - это антиматерия?
- Да. Поэтому мир и состоит в балансе и не превращается в ничто. Поэтому частицы антивещества так сложно синтезировать. Это все равно, что сделать предмет из эмоции.
- Ученые знают об этом?
- Некоторые - да. Но тех, кто знает, сразу причисляют к безумцам и не дают ходу их гипотезам. Переводят в разряд метафизиков. То есть, как бы списывают со счетов естественных, «настоящих» наук. При том, что никакие из этих наук не помогли нам, когда мы мучались от ночных кошмаров.
Мы доехали быстро - так быстро, как будто не спешили. Рейни находилась в реабилитационном блоке хирургического отделения. Я попросил медсестру проводить меня до палаты, потому что Джуджион передвигал стены, прятал двери и проявлял их в местах, до которых я не смог бы добраться. Он гасил свет, включал системы пожаротушения и оглушал меня высокочастотным гулом из потолочных динамиков. Я держался к идущей впереди меня медсестре так близко, как только можно было держаться к незнакомому человеку. Ее светлые, почти светящиеся очертания были единственным, с трудом уловимым ориентиром, который сохранял мои движения сосредоточенными. В палате Рейни было тихо. Чистые светлые стены, чистые светлые окна, чистая светлая постель. Дочь старика Чидда лежала под тонким вафельным покрывалом и ощупывала перебинтованную голову. Я пододвинул стул к ее кушетке и сел.
- Привет, - сказала Рейни, - зачем ты ходишь за мной?
- Как ты себя чувствуешь?
- Как обычно. Хочется погулять, но мне не разрешают вставать.
- Вставай.
- Пойдём на улицу?
- На улицу нас точно не пустят. Хотя бы здесь ноги разомнешь.
Рейни откинула покрывало и спустила босые белые ступни на пол.
- Почему твои подруги не пришли? - спросила Рейни.
- Не захотели нам мешать.
- А что мы собираемся делать?
- Мне нужна помощь твоего отца.
- Как и всем. Но сейчас это невозможно. Когда ты пошел за нами к Тайту, мне стало немного не по себе, потому что ты делал это целенаправленно. Спящим не присущ мотив. Но я не могла ни поговорить с тобой, ни предупредить папа. Не хотела, чтобы о присутствии постороннего стало известно кому-то еще. Скорее всего, из любопытства
- Я знаю, где он.
- Конечно, ты знаешь. Папа умеет читать Ацеклептику. Мне кажется, он даже может заглядывать в будущее. Для этого нужно очень хорошо понимать причинно-следственные связи и слышать энергетическую информацию. Он никогда не говорил напрямую, но частенько предупреждал события, которые могли выйти нам боком. Почему-то не в этот раз. Не знаю… Может быть, он посчитал, что так будет лучше. Удивительно видеть такого, как ты.
- Какого - такого?
- Такого, который ни там, ни там целиком не бывает.
- Он может это исправить?
- Думаю, да. Но ему кое-что нужно для этого.
- Что же? Свобода? Ее он попросит у меня взамен?
- Нет, зачем же? Есть люди, которым его свобода дастся гораздо проще, чем тебе.
- А что тогда?
- Я.
- Зачем?
Я подал ей руку, и она приняла ее. Больничный халат. Зеленоватые волосы. Повязка на глазах. Рейни встала на ноги и потянулась. Она была достаточно крепкой и высокой, но выглядела очень легкой. Почти прозрачной. Она ходила медленно, ступая то на носочки, то на пятки.
- Он без меня бессилен, - сказала она.
- Как это?
- Вот так. Он снимает завесу, связывает меня с теми, кто находится в Джуджионе, а я делаю то, что нужно. Я сама не могу с ними связываться. А он не может ничего делать.
- Значит, он никакой не Апостол Сна?
- Ну… наполовину.
- Так он ничего не умеет…
- Ты что, не слушаешь меня?
- Слушаю.
- Он делает ровно половину. Как и я.
- А Апостол сна - он?
- Ага. Так проще.
- И все знают об этом?
- Нет. Мало кто. Очень мало.
- А я?
- А что ты?
- Я теперь тоже знаю.
- Да. Теперь вас чуть больше. Ну и что? Ты не навредишь нам этим знанием. Ты же не дурак.
- Так это ты сделала?
- Нет. Я же говорю, он отвечает за связи. Эй! Два плюс два…
- Я еще плохо ориентируюсь.
- И не хочешь начинать, по всей видимости.
- Не хочу.
- Почему?
- Мне это не нужно.
- А что тебе нужно?
- Еда, чистота, движение, отдых.
- И все?
- Все.
- Ты не хочешь быть частью мироздания?
- Я не хочу ему вредить. Я не тот, кто может правильно использовать это.
- О-о-о, ты глубоко заблуждаешься. Джуджион не ошибается. Если он дал тебе это, значит ты именно тот, кто нужен. И это - именно то, что нужно тебе. Просто ты этого не понимаешь и боишься того, чего не понимаешь. Все люди такие.
- Раз ты знаешь это всё, скажи, зачем мне это?
- Надеешься, что хоть кто-то сможет тебя убедить не отказываться от его даров?
- Я не…
- Иначе тебе было бы все равно.
- Да я бы даже твою палату не смог сам найти! Хер его знает, что происходит вокруг!
Сказав это, я обратил внимание на то, что не слышу шума и грохота, не слышу сирен, не вижу перемещающихся дверей, распыляемой воды, осыпающегося кафеля. Только яркие внимательные глаза Рейни. Джуджион волновался и журчал вокруг, но не путал меня видениями. Он не позволял себе распускаться во всём размахе, если Рейни не хотела этого, и оттого был солипсичен в ее присутствии. Джуджион являл себя только тогда, когда Рейни искала его проявлений.
- Все ты смог бы, - сказала она, - если бы тратил силы не на то, чтобы сопротивляться, а на то, чтобы понять.
- Вы поможете мне?
- Если это можно назвать помощью. Но мне нужно быть рядом с папа.
- Когда тебя выписывают?
- Когда захочу. Я же в больнице, а не в тюрьме.