Эдельвайзер стоял у подножия дома давней знакомой - как школьник, будто случайно оказавшийся под окнами возлюбленной - и ждал пригласительного сигнала. Вся разительная мощь Рэя, которую он противопоставил Рейни, его амбициозные лихорадочные домыслы о способе искоренения причины Эпидемии, изощренные и едва ли не граничащие с воображением способности меркли в ожидании встречи с Рондой Мальдонадо. Предвкушения и терзания были пронизаны красной нитью одного самого яркого чувства: он надеялся, что Ронда все еще жива, и искал хотя бы легкого намека, мимолетного касания или едва уловимого магнетического волнения, явившегося, чтобы обозначить путь открытым. Эдельвайзер словно находился перед влекущей бездной и не мог совершить очень простое действие - шаг. В итоге - будь это следствием перенапряженного наблюдения или материализующихся мыслей - белый полупрозрачный тюль в окне квартиры мисс Мальдонадо колыхнулся, желая последовать за прошедшей мимо него фигурой, и Рэй сорвался с места.
Я шел за ним, потому что не мог предпринять ничего другого. Моя память о привычной жизни все глубже уходила в туман бесплотности и становилась прохладным иллюзорным оттиском за пределами зрения - таким же, как я для осязаемого мира. А ты, Лэйла? Какой степенью фантомности обладала ты? Воспоминание призрака - что может быть более несущественным и, в то же время, более плодотворным, чем столь тонкая антиматерия?
Ронда открыла Рэю раньше, чем он успел дотронуться до кнопки дверного звонка. Она посмотрела ему в глаза, но на мои глаза и сказала: «Я уже давно не испытывала этого ощущения во сне - когда внешность чужая, но человек, живущий в ней, знаком. А тут, глядите-ка, ощущение то же самое, но наяву». Эдельвайзер переступил через порог, ни сказав ни слова и не отводя от нее взгляда, словно сомневался в том, что под знакомым обликом мисс Мальдонадо все еще находится она.
- Где ты был? - спросила Ронда.
- Везде. Я нашел причину Эпидемии.  
- Именно там и надо было искать.
Она легко скрестила руки, приподняв одно плечо, и с тем ее осанка танцовщицы обрела особенно изящное выражение.
- Ты будто ожила, - сказал Рэй, - совсем не похожа на себя - ту, которую я помню.
- О, ты тоже.
- Я пришел к тебе с просьбой.
- Неужели? В прошлый раз ты хотел, чтобы я помогла тебе найти Элис, а теперь? Дай-ка посмотреть…
- Только так мы остановим его.
- Ты одержим, Рэй. Снова.
- Если нет, значит все было зря.
- Хочешь, чтобы я принесла жертву. А этот бедолага? - спросила Ронда, оглядев мое тело, - согласился?
Мисс Мальдонадо не требовались разъяснения - она все видела сама. Так ясно, словно читала фолиант, в котором уже были запечатлены всевозможные сюжеты мира. Ее непостоянное колышущееся положение в пространстве, плавные движения, внимательный, но размытый взгляд мешали сфокусироваться на ней и понять, знает ли она о моем присутствии или искусно избегает этого знания.
- Только мы можем это сделать, Ронда.
- Хорошо.
- Ты сделаешь это?
- Мы сделаем это. Ведь только мы можем.
- Только мы.
- Тогда поедем со мной. Я покажу тебе место, где нам никто не причинит беспокойства.
- Трамвай?
- Нет, что ты, - усмехнулась Ронда, с теплом вспомнив последнюю встречу с Рэем, но осеклась, когда память вернула последствия этой встречи.
Они вышли в общий коридор, так и не продвинувшись дальше прихожей. Мисс Мальдонадо не хотела позволять Рэю чувствовать себя желанным гостем, и оттого ее согласие на трансплантацию сознания - куда более глубокое вмешательство в личное пространство - выглядело парадоксом не времени, не пространства, но самой жизни.
Ронда вела машину легко, как мифического Пегаса, который увлекал нас троих в изумительные космические просторы, полные одухотворения и просветлений. Именно так она выглядела: хранила мягкую улыбку, медленно моргала, облизывала губы и смотрела в даль, словно видела в ней неоспоримое блаженство. Но на самом деле мы - я, мое тело, могущественный пришелец из Мира Сна и таинственная кудесница людских сознаний - удалялись от Маунт-Гейта в сторону запустения и свалок, оставшихся от строительств Голден-Баррела и Ардавилла. На задворках цивилизации, скрытых от туристических глаз скальной выработкой и корявыми, но сильными деревьями, покоились останки великого труда - его инструменты и орудия, механизмы и инвентарь. Рэй наблюдал за окрестностями моими глазами и не задавал вопросов Ронде. Он безоговорочно верил ей - поверившей ему.
Их путь прервался около последнего пристанища нескольких грузовых вагонов. Утомленные четырехосные исполины со скорбной готовностью выносили очередное утро и, не имея надежды дождаться вечной упокойной темноты, хранили секрет мисс Мальдонадо. Прежде, чем увидеть то, что она хотела показать Рэю, мы услышали это. Чем бы оно ни было, оно источало мягкий и будто бы ободряющий шум, напоминавший музыку, но не инструментального, а природного происхождения. Так ветер мог наполнять цилиндрические пустоты и извлекать из них глубокие открытые тембры. Так тысячи дождевых капель могли распадаться, встречаясь с густой латунной листвой. Так огонь мог охватывать вековечный палисандровый сухостой.
- Обычно поблизости никого не бывает, потому что считается, что здесь живут злые духи, - сказала Ронда и вышла из машины.
- А ты? Не боишься?
- Они еще не настолько преуспели.
Мисс Мальдонадо провела Рэя вглубь брошенной территории, неуклюже огороженной громоздкостью крытых вагонных корпусов, и перед нами предстал просторный дикий двор, полный полотняных навесов, свежих костровищ и внимательных взглядов. Навстречу новоприбывшим вышли пять девушек, и Ронда представила их Рэю: «Лили, Лаура, Лиза, Лори и Лорэйн». Их одежды были просты и длинны, как пресные реки в необитаемых долинах; движения - осторожны и величественны, как полет журавлиного клина; кожа - смугла и бархатна, как та самая кожа, через которую хотела дышать Лэйла Баньяра, сидя на тротуаре и задыхаясь без кислородного баллона. Остальные представители общины резали по дереву, читали книги, молча смотрели друг другу в глаза, заготавливали хворост, латали полотняные навесы и всеми силами скрывали трепетное раболепие перед мисс Мальдонадо.  
- С возвращением, госпожа, - сказала одна из встречающих девушек, легко поклонившись.
- Госпожа? - спросил Рэй и оглянулся на Ронду, - это они тебе?
- Ага, - ее глаза сверкнули, - им это по душе.
- Мы поняли, что можем раскрыться только в подчинении, - сказала Рэю другая девушка.
- И кто они, Ронда?
- Мы - служанки, - ответила третья девушка.
- Наложницы, - сказала четвертая.
- Воины, - подтвердила пятая. - Те, кем госпожа Асабикаши захочет нас видеть. А кто же ты, чужеземец?
- Его зовут Рэй, - сказала Ронда, - и он - воскресший.
Эдельвайзер призывал всю доступную ему проницательность, чтобы распознать в происходящем спектакль или притворство, какую-то правдоподобную игру, помогающую участникам ненадолго забывать об удручающей реальности. Но цепкая хватка девушек, внезапно поваливших «чужеземца» на пыльную землю и обездвиживших его, помешала ему рассмотреть в ситуации приметы сценической постановки. Каждая из вассалок Ронды Мальдонадо удерживала по одной конечности Рэя, а пятая - самая молодая девушка - села коленями ему на грудь и сомкнула крепкие холодные ладони вокруг его горла. Пленник быстро прекратил сопротивление: он понял, что настроения коммуны, собравшейся вокруг его давней знакомой, не имеют ничего общего с фарсом.
- Чем ты тут занимаешься, Ронда? - спросил Рэй, слизнув с губ пыль и сплюнув в сторону.
- Борюсь с одиночеством, наверное. Со своим. С их. Я слышу твою силу. Ты многому научился, пока был в Джуджионе. Слишком многому. Но ты слаб, пока находишься внутри тела. Я знаю, каково это. А покинуть его ты не можешь. Не можешь никому его уступить. Оно нужно тебе.
- Скажи или… прикажи им - не знаю, как у вас заведено, - пусть они отпустят меня. Я же чувствую боль.  
- Только бог может воскреснуть.
- Я не воскрес, потому что не умирал. Прекрати это, Ронда.
- Ты - бог Сна, Рэй. И ты способен вершить великие дела. Не так ли?
-   Мать твою, Ронда, да ты спятила! Совсем спятила…
- Я спятила так же, как ты - одержим. Хочешь, чтобы я принесла жертву во имя благого дела? Твоего благого дела? Чем твоя идея отличается от моей?
- Зачем ты притащила меня сюда? Зачем…
Когда вопрос Ронды проник через озлобленную скованность восприятия пленника и достиг рационального мышления, Эдельвайзер замолчал. Ослабил напряжение в мышцах и успокоил бегающий загнанный взгляд, остановив его на глазах мисс Мальдонадо.
- Ты хочешь показать мне помешательство со стороны, - сказал Рэй, - на своем примере.
- Обещай мне послушать. Хотя бы в память о лучших временах.
Он пообещал, и квинтет служанок Ронды освободил Рэя от живых оков. Она пригласила гостя общины внутрь одного из вагонов - выглядящего крепче остальных и сокрытого от настойчивого солнца в тени кряжистых лиственных титанов. Внутри вагон был убран плетеными коврами и матерчатыми шатровыми сводами, напоминающими наполненные ветром, но направленные к земле паруса. На стенах и потолке висели ловцы снов - десятки волнующихся в потоках воздуха амулетов разных форм и размеров.
- Тотем племени оджибве - паучиха Асабикаши - научила женщин плести паутину, которая будет ловить все сны, - сказала Ронда, - но только хорошие сны смогут пройти по паутине и упасть на спящего, а злые запутаются и растают с рассветом.
- Так ты, значит, тотем, - сказал Рэй.
- Ты помнишь нашу последнюю встречу? Фелкентон пришел за мной вскоре после того, как ты пропал.
- Они мучали тебя?
- Мучали? Что ты, нет! Они боялись меня, как огня. Очень долго готовились к какому-то исследовательскому проекту, а потом СМИ сделали Биссела антиидолом, и всё. «Антифиар» так ничего и не успело узнать обо мне.
В вагон вошла одна из пяти вассалок госпожи Асабикаши. Склонив голову, она поднесла высокий стеклянный чайник с заваренными травами и две пиалы, а затем удалилась, бесшумно ступая босыми ногами.
- Ты что, платишь им? - спросил Рэй.
- Я умею принимать помощь. Тем более, когда их мысли сами оказываются у меня в голове, я, даже того не желая, становлюсь их единомышленницей. Здесь не нужна ни депривация сна, ни наркогипноз, ни дыхательные техники. Они сами отдают то, что могут, а большего мне и не надо. Получать выгоду допустимо не только благодаря тому, что можно предложить людям, но и тому, что можно у них забрать.
- Странно слышать от тебя такое. Особенно в эпоху потребления.
- Далека ли эпоха лишений?
- Чего же ты лишаешь их?
- Секретов. Тайн. Темных уголков их личностей. Хранить в себе все это и продолжать вести себя так, как диктует социум, очень сложно. Мало у кого хватает смелости проявляться. Все, кто собрался здесь, знают, что передо мной они открыты и уязвимы, и эта уязвимость дает им тонкость восприятия. Они слушают меня, а я служу их человечности.
- Значит, они целыми днями торчат здесь, пьют траву и ждут, пока ты приедешь?
- Когда «Антифиар» перешло под крыло государства и превратилось в ОКЭП, ликвидаторы ночных кошмаров стали похожими на антибиотики - валят все, что под руку попадается. Работа «Антифиар» была изысканной и глубокой, похожей на возделывание сада, а ОКЭП хочет все закатать в асфальт. А мы - все, кто собирается здесь, мешаем их неразборчивости. Так что да, когда мы свободны от диверсий против ОКЭПа в Джуджионе, мы торчим здесь, жжем костры и пьем траву.
- Сколько же я пропустил?..
- Зато ты видел истоки.
- Ты знаешь? Ах, да… Конечно, знаешь. Значит, ты не пойдешь со мной?
- А останешься ли со мной ты?
- Может быть, я смогу заставить тебя? - спросил Рэй.
- У тебя уже есть одно тело, которым ты владеешь. Отдай Шеффилду его.
Ронда предложила гостю, которого совсем недавно назвала богом Сна, нелегкий выбор, но в действительности вариантов у Эдельвайзера не было. Он не мог уступить полученное с таким колоссальным трудом вместилище личности идее, пока даже не предполагавшей гарантию успеха. Рэй взял пиалу, налил в нее горячий травяной настой и передал Ронде. Я наблюдал за ними, сидя напротив, левитируя над твердыней осязаемости, и наслаждался принудительной изолированностью от нервного напряжения, испытываемого моим телом. Рэй отвык от реакций человеческой плоти и винил в ощущаемой неуютности логово госпожи Асабикаши.
Когда они вышли из вагона, пятеро вассалок Ронды устремили к ним воинственные похотливые раболепные взгляды, и одна из девушек спросила: «Воскресший покидает нас?» Колеблющаяся невесомость происходящего очаровывала меня, и я допускал, что лица именно этих пятерых молодых особ мог видеть Тайт Слинкер в сомнамбулической коме, которую прервал Апостол Сна. Вспоминая все, что мне довелось увидеть, принять, допустить и вспомнить, я понял, о чем предостерегал Ронду Эдельвайзер, и решил помочь ему. «Если нет, значит все было зря», - говорил он. Я ощущал себя не столько заблудшим духом, лишенным тела, сколько незримой энергией, способной повлиять на события в реальном мире. Как карма или причинно-следственная связь. Я окликнул Рэя, ни на секунду не забывавшего о моем присутствии, и сказал: «Я знаю, кто еще может согласиться на трансплантацию».
Ронда привезла Рэя обратно в Маунт-Гейт, не обмолвившись ни единым словом. В дороге она рассматривала его рассудок, размышления и идеи, которые он уже не пытался скрывать, но в итоге так и оставила ни с чем, наедине со мной. Эдельвайзер стоял на тротуаре, всеми силами избегая моих слов, оставивших жгучий отпечаток внутри его сознания, и искал способ обратить безысходность положения в начало череды славных побед. Я выжидал терпеливо и насмешливо, словно бы получая удовольствие от гневного бессилия «бога Сна». Он отвечал за свое эгоистичное своеволие. За грязные руки. За то, как неаккуратно лежал воротник моей рубашки на моей шее. Но в итоге одержимость единственной целью взяла верх над принципиальностью: Рэй признал властность смертного над собой, и спросил, не посмотрев в мою сторону: «Кто еще может согласиться?» Я сказал, что нам нужно вернуться в квартиру, которая выпустила Рэя в мир, так агрессивно и возмутительно сопротивляющийся благим намерениям.
Саманта Тендерлоин открыла дверь с осторожностью. Она держала оружие при себе. Тенди выпорхнула из своей комнаты навстречу гостю легко, с по-подростковому обреченной грацией и, увидев Рэя на пороге, искренне обрадовалась. Но радость ее сохранялась недолго - так же недолго, как чувство безопасности от наличия оружия у Саманты. За знакомой внешностью человека, пришедшего на их порог, Тенди распознала инородную эссенцию могущественности, не соответствующую моим способностям и темпераменту. Адриана потухла и, осторожно отшагнув назад от гостя, сказала:
- Здравствуйте.
Это слово прозвучало с настолько внезапным недоверием, что я буквально ощутил его испуганную враждебную наэлектрилизованность.
- Сэм?.. - уточнила миссис Тендрелоин, глядя на мои глаза. Я совсем не чувствовал ее взгляда.
- Нам нужно поговорить, - сказал Рэй.
- Нам не о чем разговаривать, - ответила Саманта, - пожалуйста, уходите.
Эдельвайзер не был обязан Саманте ничем. Он совсем не знал ее и оттого не отягощался чувствами, которые могли бы помешать ему действовать. Долг, раскаяние, симпатия, зависимость - все, что оберегало от него Ронду или Шеффилда Биссела, не имело веса по отношению к старшей Тендерлоин. Рэй деперсонифицировал ее в мгновение ока, сохранив только базовый функционал: мышечный тонус, дыхание, моргание, глотание -   словно ввел критическую дозу анестетика прямо в душу, а затем вошел в квартиру и закрыл за собой дверь. Саманта осталась стоять недвижимой: утратившей любую причину к действию, лишившейся потребности искать эту причину и отстраненной от переживаний за свою инертность.
- Что случилось с Сэмом? - спросила Тенди.
- Он помогает мне.
- В чем?
- Устранить причину Эпидемии.
- Кто вы? - она говорила исподлобья, инстинктивно отвернувшись на пол-оборота, как фехтовальщик, готовящийся к нападению оппонента.
- Меня зовут Рэй Эдельвайзер. Я…
- Эдельвайзер? - перебила Адриана, и глаза ее вспыхнули, - ну конечно! Это же Вы привели Бурю! Я же ее встречала! Я была там!
- Ты знаешь меня?
- Я знаю, да, я знаю, то есть… Это Вы?! Но… Я думала, что Ваше имя - это что-то вроде «случайности» или «невезения». Что-то, что используют, чтобы объяснить то, чего не понять. О, боже! Вы же из первых отрядов бюро! Я и подумать не могла, что вы… живы… Ну, то есть…
- Откуда тебе все это известно, девочка?
- Моя мама - жрица. Она учит меня. Что Вы с ней сделали? Верните ее, расскажите ей!
- Сэм сказал, что нужна только ты. Иначе не получится.
- Сэм? Чего не получится? Она во многом разбирается, с ней получится все, что угодно! Вот увидите! Разбудите ее! Мам! Ты слышишь? Она с ума сойдет, когда узнает, кто Вы!
- Она не отпустит тебя.
- Куда?
- Устранять причину Эпидемии.
- Не может быть… Я? Не может быть! Неужели Вы нашли причину… Что это?
- Тебе придется пойти со мной.
- Что я буду делать?
- То же, что делает Сэм.
- А что он делает?
- Я проделал нелегкий путь, девочка, и заберу тебя отсюда. Это решено. Ты только можешь выбрать, пойдешь ли ты сама или я поведу тебя.
- Что мне нужно будет делать?
Адриана уже догадывалась, чего Эдельвайзер ждал от нее, но эта догадка пугала и смущала ее, порождала следующие вопросы, и оттого Тенди не спешила принимать ее за истину. Уже не девочка, но еще не девушка не хотела бояться и смущаться попусту и потому ждала прямого ответа от Рэя. Но когда он решился и набрал воздуха, как стрелок, заметивший врага в перекрестии оптического прицела, и был готов ответить, в дверь постучали. Я скользнул сквозь металлическое полотно, обтянутое матовым дермантином, и оказался лицом к лицу с Рейни МакКено. Она смотрела на меня ясными глубокими глазами, существующими отдельно от мертвых глазниц и спрятанных за зеркальными солнечными очками.
- Вот ты где! - задиристо сказала она, - решил спрятаться тут?
- Рейни?
- О, я так надеялась, что успею раньше них. А то мало ли какой ерунды ты им наговоришь!
- Раньше кого - них?
Она застала меня врасплох - воздушная и насмешливая, словно все ее горе и мучащие тревоги были вплетены в нити марлевой повязки, которая закрывала раны. Но теперь, избавившись от бинтов, дочь Апостола Сна цвела, провоцировала и требовала от меня вовлеченности, несоизмеримой с моей неосведомленностью. С той стороны двери раздался мой голос:
- Кто это?
- Это… твой голос? Твой голос - там тоже? - спросила меня мисс МакКено, приподняв бровь над мертвой рубцующейся глазницей.
- Там Рэй. Который нашел причину Эпидемии, - сказал я.
Она должна была запомнить Эдельвайзера - того, кому она противостояла на грандиозной эфемерной войне и из-за кого сбежала, не простившись, не объяснившись, и предпочтя общество Джазара Матуриана моему.
- Я - причина Эпидемии! - хихикнув, крикнула Рейни в сторону закрытой двери.
Замок щелкнул, и Эдельвайзер резким режущим движением ладони попросил Рейни МакКено зайти внутрь. Она сняла солнцезащитные очки, смерила призрачным взглядом восковую Саманту и Адриану, еще больше напуганную и смущенную затянувшимся ожиданием ответа от Рэя. 
- Привет, малышка, - сказала Рейни, подойдя к Тенди поближе, - ты такая красивая!
- Не говорите со мной, как с ребенком, - несмело огрызнулась Тенди, - откуда вам знать?
Младшая Тендерлоин не была удивлена появлением дочери Апостола Сна в стенах своего дома - словно такое уже происходило раньше и происходило бы после. Рейни сделала вид, что не заметила слабый враждебный выпад Тенди и повернулась к Рэю. 
- Тебя ищут, - сказала она, - ОКЭП, полиция. Ну, конечно, не тебя, а вот этого симпатягу, которого ты вытеснил в мир, так скажем, иной. Они взяли наши фотографии с камер в туннеле. Леесса подняла шум.
- Мы же договорились, что ты не станешь препятствовать, - сказал Рэй напоминающим тоном. 
- Разве я препятствую? - недоуменно спросила мисс МакКено в воздух, - Не ищите капкан в сапоге. 
- Просто мы не ждали вас, - сказала Тенди.
- А чего же ты ждала, красавица? Пока вот эта плотоядная нечисть заберет и твое тело тоже? - указав на Эдельвайзера, спросила Рейни.
Тенди получила долгожданный ответ, пусть и не от того, от кого ждала. Ее пылкий неокрепший максимализм мешал однозначному отношению к перспективе расставания с телом. Адриана гордилась возможностью причаститься к искоренению великой беды современности, но понимала и то, что может больше никогда не ощутить свежесть чистого постельного белья, прохладную влагу росы на траве или мужскую ласку. Это смятение надломило Тенди, и она будто потеряла в росте, обмякла и притихла.  
Рэй оказался приземлен тем, что его могущественность, способная кипятить моря в Джуджионе, пала перед кротким, но храбрым взором Адрианы. 
Мисс МакКено, какую бы взбалмошную легкость она ни несла своим обращением с ситуацией, уважала твердость намерения Эдельвайзера и, более того, верила в то, что это намерение может принести заветные перемены для всего мира. 
Никто не совершал резких движений и не повышал голоса, потому что были лишены в этом потребности, возможности или смелости. Все мы - движимые или окостеневшие, видимые или скрытые от поверхностных взглядов, наделенные великой силой или только начинающие открывать волнующий потенциал - понимали, что попали под многослойный пласт помех и невзгод, с которыми не справиться, если искать противников еще и друг в друге. Идея, примирившая нас, была видна в мире осязаемом так же, как в Джуджионе - она напоминала расплывающийся жар над огнем. Всякий мог его засвидетельствовать, но не всем был ясен его смысл. 
- Дайте только собрать кое-что, - сказала Тенди и ушла в свою комнат - тихо, как дым, затянутый сквозняком в открытое окно.
-   Если они найдут нас, - сказала Рейни Рэю, - то в этот раз за свободу придется заплатить куда большую цену.  
- Что вы сделали?
- Ничего особенного. Просто попали на сварливую сучку. Ей не так хочется есть, как почувствовать кровь на зубах. 
- Разве в ОКЭПе есть люди другого типа? 
- Так в чем твой план? Зачем тебе девочка?
Эдельвайзер не отвечал, потому что не искал сторонников своей идеи и считал, что у нее и без того уже слишком много соглядатаев. Я, в свою очередь, поведал ему, как ловко Рейни скрыла нас от глаз паломников на берегу залива старика Чидда, когда мы покидали его хаусбот. Мое наблюдение должно было смягчить консервативность Рэя - я искал способ сохранить присутствие мисс МакКено около себя. 
- А еще у меня есть машина и водитель, - кокетливо сообщила она. 
Адриана вышла из комнаты, обрабатывая ладони дезинфицирующим средством и сказала, что готова отправляться. Саманта последовала за Рэем, слыша его повелительный безмолвный зов, и его повеление было единственной движущей силой, руководствующей жизнедеятельностью миссис Тендерлоин. Тенди старалась не замечать механическое безволие матери, отводила глаза, но держалась рядом с ней - на случай, если она оступится или потеряет ориентир в несуществующем для нее пространстве. 
- Когда Вы освободите ее? - спросила Адриана у Рэя.
- Как только закончим. 
- Ей больно?
- Совсем не больно, - сказала Рейни, - тебе не нужно за нее бояться. Когда все останется позади, тебе придется рассказывать ей обо всем, что с вами происходило. 
У подъезда нас ожидал Джазар Матуриан. Он ворчал на незнакомом языке, протирая крышку бокового зеркала своей машины от свежего птичьего дерьма. Рейни спешно - вперед всех нас - подошла к нему и что-то прошептала на ухо. Я не хотел слышать ее слов, потому что презирал близость ее губ к коже метиса, и заклинал грядущее на то, чтобы следующим шепотом, который услышит Джазар, был шепот смерти. Матуриан поздоровался с моим телом небрежно, словно сплюнул приветствие, мешавшее на языке, однако в его небрежности не было пренебрежения. Рэй ответил автоматически, но не так, как это сделал бы я. В интонации Эдельвайзера блеснула настороженность - словно он увидел перекресток, на котором попал в аварию, и память восстановила отголоски замершего момента необратимости. 
Солнце уже заходило на посадку, точно огромное воздушное судно, перевозящее день на другое полушарие, и продляло тени в сторону раскрывающегося перед нами пути. Мрачный, осунувшийся после бури Маунт-Гейт наблюдал за нами исподтишка, как будто занятый дворовыми песнями и бродячими пророчествами нетрезвых зевак, но все же неумеющий утаивать любопытство. Пока Джазар вёз нас на казнь, на искупление, на подвиг и приключение, Рейни что-то напевала - что-то, напоминающее осторожную вокальную импровизацию в подвальном джазовом клубе. Я бывал в таких клубах в родном городе - там, где тропинки моего крошечного мира пересекались с тропинками твоего крошечного мира, Лэйла. 
Когда Тенди переступила порог мистера Биссела - пораженная и преисполненная встречами, о которых можно было разве что грезить в девчачьих фанфиках, - он встречал только ее, будто нас не существовало вовсе. Будто мы все были лишены тела и - вместе с ним - способности обнаружить свое присутствие перед неспящим. Шеффилд пригласил Тенди в гостиную и с джентльменской учтивостью предложил располагаться на диване. Мы держались в стороне, как грозная, но умеющая проявлять почтение свита Адрианы. Мистер Биссел сел рядом с ней и попросил смотреть ему в глаза. Тенди с трудом могла дышать из-за непредвиденности и страха, не скрывала этого, но являла разительную отвагу и не отводила оторопевшего взора от пророка и террориста, убийцы и чудотворца. 
Через две долгие минуты, вместившие всю возможную тяжесть нашего нетерпеливого неведения, Шеффилд сказал Адриане: «Далеко-далеко, за облаками, где звезды мерцают особенно ярко, существует удивительная страна – Страна Сновидений. Она не видна обычным глазом, но каждый вечер, когда ты закрываешь глаза, двери в нее открываются. В этой стране живут маленькие, пушистые существа – Сновидцы. Они очень добрые и трудолюбивые. Каждую ночь Сновидцы собирают самые яркие краски, самые звонкие звуки и самые интересные истории, которые случались с тобой днем. Они бережно складывают их в маленькие, мерцающие мешочки. Когда ты засыпаешь, Сновидцы подлетают к твоей кроватке. Они тихонько открывают свои мешочки и начинают творить волшебство. Из ярких красок рождаются удивительные пейзажи: летающие острова, радужные реки, города из конфет. Из звонких звуков складываются веселые мелодии и шепот ветра. А из историй – приключения, встречи с любимыми героями и даже полеты на драконах! Иногда Сновидцы устают, и тогда сны могут быть немного грустными или даже страшными. Но не бойся! Это просто значит, что Сновидцы тоже учатся, и иногда им нужна твоя помощь, чтобы найти дорогу к светлым и радостным снам. А утром, когда солнышко будит тебя, Сновидцы тихонько улетают обратно в свою страну. Они оставляют тебе лишь легкое воспоминание о чудесном путешествии, которое ты совершила, пока спала. И каждый новый день они снова готовы творить для тебя новые, волшебные сны. Так что, когда ложишься спать, помни: ты отправляешься в удивительное путешествие, полное чудес, и маленькие Сновидцы всегда ждут тебя там, в Стране Сновидений».